Дневник Робина Локсли. Так называемая мирная жизнь.

[Яртур]

Продолжение фанфика "...И белый дракон..."
Размер - как получится.
Категория - Gen
Дисклаймер: персонажи принадлежат создателям сериала
Серия - сиквел
Характеры - соответствуют канону

- Ну, что лорд епископ? Одобрил твой выбор?
- Ага, - зевнул я, с трудом подавив желание по-собачьи клацнуть зубами. После двухчасовой беседы на политические и богословские темы зевота буквально раздирала мне рот.
- В принципе, ты мог бы обойтись и без его согласия.
- Это было бы неуместно. В такой момент, как сейчас, только единство светской и духовной власти может успокоить умы.
- Наверняка его святейшество пережил немало неприятных минут, - ухмыльнулся Гисборн. - Кажется, он собирался сжечь тебя за ересь. Ты же мог припомнить ему этот неблаговидный поступок!
- Не мог, - зевнул я еще шире (благо, рядом не было дам). - Знаешь, как поступил Ричард, когда умер старый король Генрих? Он сразу же дал понять, что противникам графа Пуатье незачем опасаться мести короля Англии.
Вскоре после отъезда Ричарда произошло печальное, но ожидаемое событие: в Локсли тихо скончался старичок священник, получивший приход еще при моем отце. Поэтому сегодня я и убил полдня на визит к лорду епископу, дабы закрепить вакантное место за братом Туком.
- Интересно, как там Арчер? Мне его не хватает, - признался Гай, пожав плечами, точно это удивляло его самого.
- Мне тоже, усмехнулся я, - но это хорошо, что наш брат теперь служит Лонгсворду. Граф Солсбери может быть ценным союзником.
- Ты имеешь в виду?... - Гисборн настороженно заглянул мне в лицо.
- Я имею в виду, что у Ричарда нет сына, - угрюмо ответил я. - Слишком многое зависит от одного человека, Гай, слишком!
Возникла пауза, нарушаемая лишь скрипом снега под копытами, позвякиванием пелямов да фырканьем мерно рысящих коней. Гай искоса озадаченно поглядывал на меня, пытаясь отгадать по лицу - не сожалею ли я, что и так сказал слишком много? Наконец он решился:
- Ты думаешь, это можно изменить?
- Это нужно изменить, Гай, - ответил я. - Отсутствие короля, отсутствие наследника - так было, и так будет. Но все это не должно ввергать страну в хаос. Мне бы не пришлось три года вести партизанскую войну, если бы другие верные королю бароны не сидели сложа руки в ожидании его возвращения. Объединившись, мы могли бы противостоять тирании.
- Ты переоцениваешь людей, - покачал головой Гисборн. - Большинство из них эгоисты.
- К счастью, есть и такие, как Лонгсворд и Марешаль.
Мы уже подъезжали к Локсли, когда я спросил:
- Уже три дня, как ты приступил к обязанностям моего заместителя. Как впечатления?
- Пока никак. Да и не случалось в эти дни ничего, достойного внимания, - так, две-три семейных ссоры с рукоприкладством. Я исхожу из того, чего ждал от тебя Ричард, назначая на этот пост, - пояснил он с многозначительной ухмылкой.
- Уж точно не того, что я стану ревностно блюсти Лесную Ассизу* или ловить и возвращать хозяевам беглых вилланов.
Я это и имел в виду.
*******************************************
- Хозяин Робин, тебя спрашивает какая-то леди, -сообщил Мач, встретивший нас возле дома. Слово "леди" он произнес с изрядной долей сомнения, и минуту спустя мы с Гисборном поняли, почему.
- Могу я видеть лорда шерифа? - обморочным голосом спросила женщина, показавшаяся в дверном проеме.
- Он перед вами, мадам, - учтиво отозвался Гай, с полупоклоном указывая на меня.
- Что случилось? Чем я могу помочь? - я шагнул к гостье и едва успел подхватить её, так и не поняв - то ли она хотела упасть на колени, то ли от слабости и изнеможения у неё подкосились ноги. Я почти на руках внес женщину в дом. Я узнал её - это была Гвинет, но, Боже, что с нею сталось!... Волосы сбились в грязный колтун, некогда роскошное платье выглядело так, словно она улепетывала в нем от собак, на плечах вместо плаща болтался обрывок лошадиной попоны.
- Миледи, присядьте, успокойтесь! - я усадил женщину на скамью поближе к камину и поднес к её губам флягу с вином. - Вы в безопасности. Что произошло?
- Король Ричард... взял Йорк... - задыхаясь, заговорила Гвинет. - Повесил моего мужа... и весь гарнизон... Арчер... помог мне бежать... Велел ехать к вам...
Узнаю Ричарда. Бывший шериф Йорка - еще один ставленник Джона - посмел оказать королю сопротивление и поплатился за это. Король считает, что верные подданные заслуживают награды, а неверные - наказания. В крестовом походе я видел, что делали разгоряченные боем солдаты Ричарда с жителями Лимасола, Сицилии, Аккры... Король с брезгливостью относится к подобным эксцессам, но и пальцем не шевельнет, чтобы их предотвратить.
- Милорд, я представляю опасность для любого, кто пожелает мне помочь. Король Ричард...
- Не воюет с дамами, миледи. И подавно не ждет этого от меня.
Как назло, в доме ни одной женщины. Скарлетты уехали в Найтон-Холл, где отстраивают новую усадьбу, и Клеменс с ними - решила взглянуть на родные места Мэриан, которую в душе все еще числит соперницей. А прислугой я пока не обзавелся - отвык.
- Мач, проводи леди Гвинет в мыльню и распорядись насчет платья и всего остального. - "Распоряжаться" Мачу пока что некем, но это придает ему веса в собственных глазах.
- Пойдемте, госпожа! - Мач приобнял Гвинет за талию и повел, ласково приговаривая, точно успокаивал напуганное животное.
Нам с Гисборном хотелось услышать новости о брате, о короле, но я понимал, что Гвинет прежде всего необходимо вымыться и переодеться. У меня не хватило бы духу донимать её расспросами - ей и так будет тяжело вспоминать о том, в каком виде, в каком состоянии она предстала перед нами.
- Завтра с утра съездим в Гисборн-манор, - сообщил я, сбрасывая плащ.
- Хорошо, - рассеянно отозвался Гай, расстегивавший портупею. - Куда? - переспросил он секунду спустя, причем его руки остановились.
- В Гисборн-манор. Нужно принять дела у монастырского управляющего и подумать, кто займет его место.
- Он же теперь принадлежит Керклисскому аббатству, - протянул Гай с трогательно глупым выражением лица. Как сказала бы Кейт - "Вот это больше похоже на прежнего Гисборна!"
- Принадлежал. Я заложил его аббатству, чтобы получить ссуду для участия в крестовом походе, а по возвращении мне было не до выкупа заложенных земельных владений.
- Как же тебе удалось выцарапать его обратно?
- Просто и гениально - росчерком королевского пера. Ричарду не нравится, когда Церковь разоряет его вассалов.
Продолжение следует
*Лесная Ассиза - изданный королем Генрихом Вторым закон, согласно которому 60 английских лесов - в том числе Шервудский лес - приобрели статус королевских заповедников.

запись создана: 23.06.2010 в 16:27

@темы: Арчер, Робин Гуд, Мач, Уилл Скарлет, Монах Тук, Фанфики, Гай Гисборн

Comments

[Merelena]

Мача в сочинители? А что, это мысль! Хотя, наверно он сразу приступит к составлению поваренной книги...

*Задумчиво - и кто это мог заказать королеву? не иначе, как недобитые ЧР где-то поблизости бродят... Дело Вэйзи живет ... но пока не побеждает.

[Яртур]

Хотя, наверно он сразу приступит к составлению поваренной книги...

Merelena, и посвятит её светлой памяти шервудских белок!

не иначе, как недобитые ЧР где-то поблизости бродят...

Дык как же им не бродить-то? Их же - если верить дедушке Вэйзи - 10 тысяч! Такое количество даже Ричард не перевешает!

[Яртур]

Утром Клеменс отправилась на охоту с дареным соколом, которого доставил ей королевский сокольничий, а я поскакал в Ноттингем. На обратном пути я заглянул в гостиницу "Иерусалим", где разместилась публика попроще из королевской свиты: хотел убедиться, что гости ни в чем не нуждаются и не доставляют неприятностей. Все было в порядке, и я в очередной раз благословил небеса за возвращение Скарлетта. Умница Уилл, что бы я без него делал? Он очень возмужал в последнее время, в его облике появилось то, что только и делает мужчину взрослым независимо от возраста: ответственность за других людей. Очень скоро Уилл станет образцовым офицером, лучшим, чем я. Жаль, что нет надежды вылечить его покалеченную ногу, но для воина хромота, как любая особенность, может быть и достоинством, и недостатком. Мало кому нравится сражаться с левшой, потому что его приемы непредсказуемы и защиту от них приходится изобретать на ходу. Так же и хромота: умеючи из неё можно сделать ловушку для слишком самонадеянного противника. Надо бы выбрать время и потренировать Скарлетта на мечах, секира - это хорошо, но рыцарю не обойтись без рыцарского оружия. И Гисборну это не повредит, он тоже мечом орудует, как оглоблей. Оно и понятно: лорд Шеридан его не обучал, и мамлюки Саладина экзамен со всей строгостью не принимали...
Уже отвязывая коня, я ощутил затылком чей-то пристальный взгляд. С крыльца на меня смотрел невысокий, жилистый парень; его худое лицо с мелкими чертами, темное от загара, показалось мне знакомым.
- Гарольд? Какими судьбами в наши края, друг?
Лицо Гарольда, секунду назад замкнутое и настороженное, смягчилось:
- Не думал, что ты меня вспомнишь, Робин. Или теперь тебя следует называть "милорд"?
- Скажи-ка лучше, как твоя голова? Лечение помогло?
- Приступы прекратились, - он тяжело вздохнул, - но я по-прежнему не помню ничего из своей прошлой жизни. Ни своего настоящего имени, ни откуда я родом... Принц Малик думает, что я потерял себя навсегда. Разве что кто-нибудь случайно встретит меня и узнает.
- А что принц - помирился с дядюшкой? И что происходит в Святой Земле?
- Саладин при смерти, его сыновья и братья вот-вот передерутся из-за наследства. Христиане получили передышку, - Гарольд скептически пожал плечами. - Принц Малик сейчас ведет мирные переговоры с новым королем Иерусалима, Анри Шампанским. Я решил вернуться, потому что не верю в мир на Святой Земле - его там никогда не было и не будет. А я слишком устал от войны.
- Ты остановился в этой гостинице?
- Хотел, - усмехнулся Гарольд. - Но она переполнена, мест нет.
- Поедем в Локсли, там для тебя найдется место, как для любого из моих друзей.
- Спасибо, Робин, но я не собираюсь быть нахлебником. Мне нужна работа.
- А мне, точнее, моему капитану нужен толковый сержант.
- Это другое дело, - на смуглом лице Гарольда появилась скупая улыбка. - А как Мач - надеюсь, жив?
- Жив, здоров, благоденствует, хотя хлопот у него прибавилось. Он будет рад тебя видеть.
- Я тоже. Знаешь, Робин, я не помню своего прошлого, зато отлично помню, как ты вступился за меня, а твои люди заботились обо мне. Такое не забывается.
***********************************
Продолжение следует

[Яртур]

К обеду Клеменс вернулась - счастливая, румяная, с парой упитанных зайцев. Из зайчатины Мач готовит отличное рагу, найдется применение и пушистым шкуркам.
- Ланцелот - настоящее сокровище, - хвасталась она, угощая птицу мелко нарезанными кусочками заячьей печенки. - Королева любит только все самое лучшее, но второго такого сокола нет и у неё. Представляешь, прошлой осенью он забил лисицу! Правда, безнадежно испортил шкуру когтями...
Я смотрел, как она кормит сокола, и думал о том, что уже завтра эта черноволосая красавица станет моей женой. От этой мысли мне было как-то не по себе. Мы вместе сражались, делили кров и постель, но как же мало все это значит, пока не прозвучали священные клятвы у алтаря!
- Милая, оторвись ненадолго от своего любимца - мы едем в Клан. Пора, наконец, познакомить тебя с Седриком.
Седрик пустился было ко мне вприпрыжку, как щенок, размахивая новой игрушкой - деревянным рыцарем (не иначе, подарком заботливого дядюшки). Потом заметил незнакомую нарядную даму и подошел чинно, глядя исподлобья - скорее застенчиво, чем с опаской.
- Привет, сынок! - я взъерошил ему волосы. - Познакомься, эта леди скоро станет моей женой. Когда это случится, ты будешь жить с нами, как я и обещал. Её зовут леди Клеменс.
- Миледи, ваш слуга, - поклонившись, сказал мальчишка с уморительной серьезностью.
Клеменс рукой без перчатки взяла его за подбородок.
- Вряд ли из тебя получится слуга, - заявила она столь же серьезным тоном, - но я надеюсь, что со временем мы станем друзьями. Ты можешь обращаться ко мне просто по имени.
- Я не должен называть тебя мамой? - уточнил Седрик с видимым облегчением.
- Мы оба знаем, что это не твоя мать, - пожала плечами Клеменс. - Но, думаю, это не помешает нам счастливо жить вместе. Хочешь прокатиться на моей лошади?
- А можно? - голубые глаза мальчика восторженно засияли.
- Спроси у папы. Если он разрешит, тогда можно.
Седрик поднял на меня взгляд, полный надежды, - разве я мог отказать?... Клеменс за руку подвела его к Бедуину, и умный конь деликатно обнюхал детское личико. Я думал, что она просто возьмет малыша под мышки и посадит на коня, но Клеменс что-то шепнула своему любимцу, и тот грациозно согнул передние ноги. Сед вне себя от восторга вскарабкался в седло, ухватившись за переднюю луку, конь медленно и осторожно встал - и танцующим шагом двинулся за хозяйкой в поводу. Я не боялся за Седрика: Бедуин был редким умницей, да и Клеменс ни за что не стала бы подвергать мальчика риску.
- Ты теперь его заберешь? - спросила Роза, отряхивая руки, присыпанные мукой. От неё вкусно пахло выпечкой. - Мы будем скучать. Он славный мальчуган, доставляет больше радости, чем беспокойства.
- Заберу после свадьбы, когда уляжется вся эта суета. Я и привез его к вам потому, что сначала у меня не было дома, а потом в моем доме не было женщин.
- Да уж, - фыркнула Роза, - мужчины, привыкшие к оружию, - неподходящие няньки для такого малыша.
Матильда, разводившая водой золу для стирки, выпрямилась и бросила на дочь снисходительный взгляд. Роза была доброй, простой, ограниченной женщиной, которую мало что интересует, помимо детей и домашнего очага. Мать была совсем из другого теста. В ней было что-то царственное. Что вышло бы из Матильды, родись она дворянкой, а не крестьянкой? Ученая аббатиса, с мнением которой считаются короли и князья? Вторая Эрменгарда Нарбоннская, в доспехах, под звуки труб ведущая своих вассалов на поле чести?... Я мельком подумал, что на месте отца, двадцать лет назад, обратил бы внимание вовсе не на Гислейн.
- А что ты на меня так смотришь? - заметив внимательный взгляд Матильды, я забеспокоился, уж не читает ли она мои мысли. От неё всего можно ожидать.
- Горжусь, что тридцать лет назад хорошо сделала свою работу, - скупо улыбнулась женщина.
- Слушай, Матильда, ты не могла бы помочь одному моему другу? Он потерял память.
- У тебя голова или репа? - осведомилась знахарка, отвесив мне подзатыльник. - "Потерял память" - по-твоему, это все объясняет? Как давно это случилось, при каких обстоятельствах?
- Ладно, я пришлю этого парня к тебе. Сама его и расспросишь.
Пора было возвращаться. Мы уже были в седлах, когда Малыш Джон подошел и положил мне на колено свою тяжелую руку. Клеменс посмотрела на нас и, не сказав ни слова, тронула коня. Роза так же молча увела Седрика в дом. Этих молодых женщин разделяла пропасть, но были вещи, понятные обеим без слов - ведь обе они были женами воинов.
- У вас с Розой все хорошо?
- Да. Не считая того, что она не Элис.
- Элис не вернуть, Джон.
Джона считают тугодумом, но это далеко не так. Если кто-то мало говорит, это отнюдь не значит, что он не умеет думать. Мы обменялись долгими взглядами. Странно - теперь, когда три года в Шервуде остались позади, мы чувствовали себя членами одной команды едва ли не сильнее, чем прежде. Мы всегда будем членами одной команды - что бы ни случилось.
- Тебя это тоже гложет изнутри, верно?
- Что?
- То, что она - не Мэриан. - Джон провожал взглядом удаляющуюся всадницу - сполох рыжего пламени на белом снегу.
- Мертвые мертвы, мой друг. - По справедливости, это я должен его утешать: Джону приходится тяжелее, чем мне. Мэриан никто у меня не отнимет, а Элис жива, но потеряна для него навсегда.
- Она тебе подходит. Ты её любишь?
- Люблю. По-другому, не так, как Мэриан.
- Хорошо, - с тяжеловесной уверенностью заключил Джон и, посторонившись, хлопнул Принца по сытому крупу.
***********************************
Продолжение следует

[Яртур]

В детстве, когда мне хотелось побыть одному, я убегал на мамину могилу - в десять лет она казалась самым надежным пристанищем. Куда бежать в тридцать, когда в волосах уже пробивается пока незаметная седина?... Заметенные снегом соломенные кровли Локсли-манора остались позади, и Принц уверенно свернул на знакомую тропу.
Опустевший лагерь был печален, как заброшенный дом, но зло, которое любит селиться в покинутых людских обиталищах, здесь не завелось. Это по-прежнему было доброе место. Я развел огонь в каменном очаге, подлил масла в висящий на крюке фонарь и опустился на лавку, протянув руки к огню. Все эти три года я был свободен, как ветер, и делал лишь то, что считал правильным. Мог ли этим похвастаться хоть один человек в Англии, даже сам король Ричард?
Тогда мне казалось - вот вернется король, мы отпразднуем победу, и наступит счастье. Победа пришла, а счастье - увы... Всё это уже было со мной. Под стенами Аккры я мечтал о возвращении домой, в Англию. И я вернулся - но в моем доме хозяйничал Гисборн, а в моей стране - принц Джон и его приспешники.
Всего год назад будущее представлялось простым и ясным: возвращение Ричарда, наш брак с Мэриан, мирная жизнь в Локсли... После гибели Мэриан я редко желал чего-то для себя лично: только забота о других людях, зависевших от меня, помогала мне выжить и не лишиться рассудка. Теперь, когда Ричард вернулся и мирная жизнь вроде бы началась, я был несколько растерян: а что же дальше?
Отсветы костра выхватывали из сумрака знакомые тени, в треске искр перешептывались бесплотные голоса. Глаза Картера, пронзительно-голубые, как подсвеченный солнцем лед... Мальчишеская улыбка Алана, его смешной приплюснутый нос...Казалось, еще чуть-чуть - и я увижу их наяву, стоит лишь сморгнуть с ресниц соленые жгучие капли...
...Сквозь которые, как радуга, сияло любимое лицо. Ослепительное, незабываемое, неповторимое... Время идет - а образ Мэриан в моей душе не тускнеет, не отодвигается в прошлое...
Мои руки все еще болят оттого, что я не могу к ней прикоснуться. Незримая пуповина, связывавшая нас, все еще кровоточит. Любимая, ты слышишь меня? Ты видишь меня - там, где не существует скорби и вины, а победа не отдает полынным привкусом горечи?...
Мы с Мэриан считали наши чувства чем-то второстепенным. После обручения я оставил её на долгих пять лет, и это были не худшие годы в моей жизни. И, сколько бы я ни шептал по ночам её имя, - я никогда не оставил бы Ричарда и свой пост капитана королевской гвардии, если бы король сам меня не отослал. Мэриан тоже считала, что стыдно и недосуг помышлять о любви, пока плачет от голода хотя бы один ребенок. Я уважал её за это. Мы были скроены по мерке друг друга - как одна душа в двух телах, но Мэриан была так молода и безрассудна, что не придавала этому значения. Любимый человек? Есть он и есть, был вчера и никуда не денется завтра. Есть дела поважнее - рейды Ночного Дозорного, король, будущее Англии... Я был старше и достаточно повидал, чтобы понимать, как хрупка человеческая жизнь, как обманчиво счастье. Но, по укоренившейся привычке, предоставлял ей свободу выбора.
Прозрение наступило, когда Мэриан была ранена. Пока Джак боролась за её жизнь, мы с Мэриан могли говорить и думать только о любви - все прочее потеряло смысл. Теперь мне казалось, что это было предупреждение, знак. Почему тогда я этого не понял? Почему не удержал её?
- Не смеха ради, ты бы еще спросил - почему я не само совершенство?
Я вскинул голову, дико озираясь, - лагерь был пуст. Я что, спал?...
Алан... Мертвый, он выглядел таким маленьким, беззащитным и одиноким... Я отомстил, но смерть врага не вернула мне друга и не уменьшила моей вины перед ним. Это я обрек его на гибель тем, что так и не простил - оказалось, вернуть обманутое доверие труднее, чем переступить вражду.
Каждый раз, когда умирают те, кто нам дорог, что-то умирает и в нас самих...
Никогда прежде я не был склонен оглядываться назад. .. Наверное, старость на пороге.
Продолжение следует

[Merelena]

Яртур они у тебя все такие живые получаются . Пишите с соавтором дальше

[Яртур]

Merelena, спасибо! Мы будем стараться!

[Яртур]

Снаружи тихо заржал Принц, приветствуя знакомую лошадь. Я догадывался, кто это может быть, поэтому даже не повернул головы. Забавно, но и он принял как должное то, что я не удивился его появлению. Мэриан обрекла нас друг на друга - я окончательно понял это в тот день, когда встретил его в лесу.
- Конец света уже наступил?
- Что?
- Я спрашиваю, наступил ли уже конец света из-за того, что меня аж два часа не могут найти?
- Ну... Я подумал, вдруг что-нибудь... - Родственничек заморгал и выпалил: - Вдруг я тебе нужен!
Я хотел рассмеяться и сказать: "Да нет, конечно, какая от тебя может быть польза?", но не лежала душа шутить. Поэтому я просто подвинулся, все так же глядя в огонь, который тянулся к моим ладоням, как ласковый собачий язык.
- У тебя свадьба завтра, - осторожно напомнил Гай.
- К ней все готово.
- Я не об этом.
- Знаю, - поморщился я. - Слушай, это сложно... Не береди.
- Мне нужно кое-что тебе рассказать... - он упорно смотрел в сторону. - Ты должен это знать.
- По-моему, мы договорились: на исповедь - к Туку! - ну дайте человеку позагонять себе иголки под ногти! И составьте ему в этом компанию!
Костер выбросил сноп искр. Я наклонился, чтобы поворошить угли.
- Это не касается меня... хотя меня тоже, конечно. Но главным образом это касается тебя и Мэриан.
Парень, то, что касается меня и Мэриан, останется нашей тайной. Ты ведь наверняка догадался, где скрывалась Мэриан после гибели сэра Эдварда и кто её утешал, но так и не спросил меня об этом. Хватило ума...
- Я никогда не забуду её лицо в ту минуту, когда она говорила, что любит и всегда любила только тебя. Она говорила это - и прямо светилась от счастья! Она была так рада, что больше не нужно лгать... Она так сияла, с такой любовью и гордостью повторяла твое имя! - Ну и глаза у него - сплошной зрачок! Впрочем, не факт, что я сейчас выгляжу симпатичнее.
- Зачем ты мне все это говоришь? - я плеснул в тлеющий костер можжевеловки и отшатнулся от взвившихся огненных языков.
- Затем, что я лишь недавно понял - я лишил Мэриан не только жизни, но и счастья с тобой. Вам двоим выпал один шанс из тысячи, ведь большинство людей доживает до старости, так и не встретив любовь. Разлучить тех, кого Бог предназначил друг другу, - хуже, чем преступление: это святотатство.
Память - в который уже раз? - развернула передо мной тот далекий день, как пергаментный свиток. Плотные, осязаемые волны жара, наплывающие от раскаленного песка, от выбеленного солнцем камня построек. Сухая едкая пыль, нестерпимо царапающая горло. Белесое, будто выгоревшее небо, нигде ни травинки, ни листика - ни одного зеленого пятнышка, на котором мог бы отдохнуть глаз. Белый песок, белые стены, белые плащи тамплиеров из королевской охраны... белое платье Мэриан...
Почему я тогда позволил ему бежать?... Я был нужен Мэриан, я не мог оставить её в эти последние минуты - любовь для меня всегда была важнее ненависти. И слава Богу, что не мог. Одним негодяем меньше - это хорошо, но лучше все-таки, когда одним нормальным человеком больше...
- Будешь? - я протянул ему флягу, в которой плескались остатки виски.
- Буду!
- Эй, полегче!... Мне-то оставь!
- Для меня все кончено, но у тебя есть второй шанс. Если ты им не воспользуешься, это будет... неправильно. И несправедливо по отношению к твоей леди.
Я носком сапога выкатил из костра обугленный, тлеющий сук.
- Вот что получит моя леди - почерневшую головню. Ни один человек в мире не заслуживает этого!
- Ты... боишься?
- Боюсь, - отрезал я. - Боюсь обмануть её ожидания. Боюсь разочаровать её. Знаешь, это чертовски неприятно - разочаровывать кого бы то ни было.
- Я не очень хорошо разбираюсь в людях, - Гай усмехнулся и пожал плечами, - в женщинах - особенно. Но мне почему-то кажется, что вы подходите друг другу. И твоя леди в самом деле знает, что берет. Не думаю, что она будет разочарована.
Я промолчал. Я всегда старался принимать правильные решения, быть честным и выполнять взятые на себя обязательства. Но это не спасло Мэриан и Алана, не помогло образумить Изабеллу, не избавило меня от вины перед Кейт.
- Мне нравится твоя леди, - продолжал Гай. - Она не та женщина, которая будет сидеть у окна и заниматься вышиванием, и все-таки она мне нравится. По-моему, именно такая тебе и нужна.
- Да не во мне дело! Вопрос в том, что нужно ей и смогу ли я дать ей это?
- Ей нужен ты. Ради тебя она даже готова мириться с... тем, что у тебя такая родня.
Однако!... Оказывается, братец беспокоился, что моя будущая супруга не примет его в качестве члена семьи, а я и не знал...

[Яртур]

- Робин, спасибо тебе за манор для Седрика, - Гисборн все держал флягу и смотрел в её горлышко, будто надеясь разглядеть пресловутую "истину в вине". Я пожал плечами. Я знал, что поступил правильно, и, по-моему, здесь не о чем было говорить.
- Сед позже оценит это, а я... - он залпом допил можжевеловку, опустил голову, так что волосы упали на лицо, и резко отбросил их рукой, - я постараюсь, чтобы тебе не было стыдно за меня.
- А мне и не было за тебя стыдно - пожалуй, ни разу, начиная с нашей первой поездки в Йорк. Ты вел себя очень неплохо, лучше, чем можно было ожидать. Тебя как подменили. - Это правда. Гисборн никогда не был особо хорошим бойцом - да этого и не требовалось, чтобы резать безоружных и истязать связанных. Я считал его пустым местом, прорехой на человечестве, холуем Вэйзи, и не убивал единственно из опасения, что шериф найдет себе пса поумнее. А он оказался верным другом и отличным товарищем, храбрым и надежным. Кто мог это предположить? Кто мог ожидать, что человек, которого я глубоко презирал, будет верен мне до последней капли крови, до последней минуты своей жизни? Чудны дела Твои, Господи!
- Просто я все время боялся, что кто-нибудь из твоих людей скажет: "Робин, от него одни неприятности! На кой черт ты его подобрал?" И тебе нечего будет возразить на это.
- Тоже не любишь разочаровывать? - хмыкнул я. - Ты изменился. Мэриан это понравилось бы. Если так дальше пойдет - Сед, когда подрастет и узнает правду, будет гордиться тобой. И я тоже.
Всю жизнь мне приходилось отвечать и принимать решения за других людей: дома, в Локсли, - за моих вассалов, позже, в Святой Земле, - за солдат, которыми я командовал, будучи королевским офицером. Ничего удивительного, что я приобрел привычку размышлять о человеческих характерах, о скрытых причинах поступков. Став вожаком шервудских аутло, я старался понять каждого из моих ребят, оценить их сильные и слабые стороны. Я знал, что Малыш Джон вспыльчив, но сентиментален, его легко разжалобить; что Алан, при всем обаянии, себе на уме; что Мач, хоть и городит чепуху, по-своему смел и неглуп; Джак трогательно уверена, что она тут самая умная, и в душе слегка презирает мужчин, а Мэриан страшно самолюбива и принимает за независимость упрямство и своеволие. Думал я и о Гисборне - особенно с тех пор, как он присоединился к моей команде. Я быстро понял, что Гай - слабохарактерный, ранимый, достаточно смелый физически, но трусоватый морально, тугодум, но вовсе не идиот. Я видел, что он отчаянно неуверен в себе, хоть и пытается это скрыть под маской показного нахальства, и в глубине души считает себя полным ничтожеством. Причем особенно наглый и высокомерный вид он принимает в тех случаях, когда близок к истерике. Первое время он во всем искал подвох, подозревал, что я только и жду подходящего случая, чтобы его подставить. Поначалу меня это бесило выводило из себя: в конце концов, я-то поверил ему, не имея для этого никаких разумных оснований!... Потом я почувствовал к нему пронзительную жалость. Какую жизнь нужно было прожить, чтобы так разувериться в человеческом роде!...
И еще я понял, что все его попытки добиться богатства и высокого положения были самообманом. В сущности, всё, что ему на самом деле было нужно, - место, которое можно назвать домом, и близкие люди, понимающие и принимающие его таким, какой он есть, способные простить ошибку и поддержать в минуту слабости. Вот что он в действительности хотел получить, а власть и деньги были всего лишь средством.
Продолжение следует.

[Шерр-из-Леса]

Ха, я всех обманула и зашла-таки на этот сайт!!!!
Дорогая Яртур, я не могла попасть на все сайты, связанные с дайри - и этот не исключение, - но сегодня я снова тут, путём ухищрений и махинаций! А, знаете, для чего? Правильно, чтобы в очередной раз похвалить Ваш фанфик и скорость, с которой Вы его пишете! Это гениальное творение!
*вздыхая и уползая перечитывать*
Гениальное!......

[Яртур]

Дорогая Яртур, я не могла попасть на все сайты, связанные с дайри - и этот не исключение, - но сегодня я снова тут, путём ухищрений и махинаций!

Дорогая Шерр-из-Леса, и это замечательно! Очень рада Вас видеть!
Спасибо за добрые слова!

[Яртур]

- Арчер спрашивал меня о матери, - прервал мои размышления Гай.
- И что же ты ему рассказал?
- Ну... я подумал, что незачем ему знать все подробности, - дернул плечом братец. - Не слишком приятно слышать, что твой отец, пусть и нечаянно, убил мать. Словом, я не сказал ему. И ты не говори.
Гисборн упустил шанс высказать все, что он думает о Малькольме Локсли?! Конец света близок!
- Кстати, он и меня спрашивал об отце, - припомнил я.
- Да, и что ты ответил?
- Что знал отца не так хорошо, как мне казалось. Он многое скрывал от меня.
- И правильно делал. - Мой отец что-то делал правильно?! Конец света наступит завтра. Мы все умрем.
- По крайней мере, в день свадьбы-то нужно было сказать!
- Ну... он, наверное, и собирался это сделать. Он любил тебя, - Гай тяжело вздохнул, - очень любил, я видел это и отчаянно завидовал тебе, ведь мой отец был далеко. Думаю, он боялся потерять твое уважение.
- Так любил, что бросил? - В душе всколыхнулась волна горечи. Я в жизни не испытывал такого разочарования, как в то утро, когда узнал правду о своем отце. Даже предательство Алана ранило меня меньше. Даже несправедливость Ричарда я простил и пережил легче, потому что Ричард был моим королем, а папа был для меня всем. Когда он исчез из моей жизни, для меня рухнул мир. Весь мир счастливого и беззаботного десятилетнего мальчишки.
- Он, наверно, обезумел из-за смерти мамы, - Гай снова испустил долгий, тяжкий, совершенно лошадиный вздох. - Как ты и я из-за Мэриан. А потом подумал, что тебе без него будет лучше.
- Каким образом ребенку может быть лучше без родителей, а?
- Если родители такие, что ребенку приходится их стыдиться.
Гай умолк, глядя в огонь, а я прикрыл глаза, вспоминая своего умного, доброго, красивого папу. Как и когда начался его роман с Гислейн?... Видимо, вскоре после того, как вернулись домой солдаты Роджера Гисборна с известием о его гибели в крестовом походе. Отец был сеньором Роджера и, как мог, старался поддержать в горе его семью. Он стал часто бывать в Гисборн-маноре, навещать вдову. Общее горе сближает, особенно если речь идет о мужчине и женщине и оба они молоды, красивы и одиноки.
Продолжение следует

[Marita_]

Яртур Я заменила третий сезон Вашим фанфиком, не могу его смотреть и все.
Спасибо за прекрасный текст)

[Яртур]

Vindobona, благодарю! Мы с Гвен старались! Правда, по нашей задумке это был сценарий четвертого сезона с Гаем и Робином.

[Marita_]

Яртур Я понимаю, что это как четвертый сезон получается) Я просто немного коряво мысль выразила(
получается, что я предпочла перепрыгнуть трагический третий сериальный сезон, и перейти сразу к Вашему жизнеутверждающему четвертому.
Еще раз спасибо.....

[Яртур]

Vindobona, Вам спасибо на добром слове! Нам с Гвендой очень приятно.

[Яртур]

- Ничего удивительного, что они полюбили друг друга. - Судя по тому, как дернулся Гай, я произнес это вслух.
- Твой отец мог бы проявить хоть немного сострадания к человеку, жену которого он соблазнил и обрюхатил!
- А твоему отцу не следовало возвращаться. Это он загнал всех в смертельную ловушку, из которой не было выхода.
- Что ты от него хочешь - чтобы он сам отказался от всего? Это несправедливо!
- О да! А моя мать умерла в возрасте Клеменс - справедливо, по-твоему? А та девочка поплатилась жизнью только за то, что пожалела тебя, - справедливо?... Господи, Гай, неужели ты не понимаешь, что отец боялся за Гислейн? Не случись с Роджером такого несчастья, все было бы по-другому.
- Думаешь, тогда Малькольм оставил бы мать в покое?
- Я уверен в этом. Как и в том, что возвращение Роджера неминуемо закончилось бы трагедией, даже будь твоя мать образцовой, верной женой. Пойми, иногда простого, устраивающего всех решения просто не существует. Чтобы узел развязался, кто-то должен пожертвовать собой. Ради близких, если он их действительно любит!
- Вот пускай бы Малькольм и жертвовал, - надулся Гай, сделавшись безобразно юным - точно в каком-то закоулке души ему все еще семнадцать лет.
- Он бы так и поступил, если бы речь шла только о его чувствах к Гислейн. Но он не мог смириться с тем, что его любимая женщина - беременная! - рискует заразиться и умереть.
- Гм... мне казалось, ты больше не считаешь своего папашу совершенством!
- Не считаю, - с грустью согласился я. - Но мы должны простить своих родителей, Гай. Мы должны вытащить эту занозу.
- А этот... Гарольд надолго у нас задержится? - переменил тему братец. - Ты не можешь давать приют каждому английскому бродяге.
- Ничего, потеснишься, - отмахнулся я, но тут же пожалел: не стоило разговаривать с ним как с Мачем. Все-таки Мач знает меня значительно лучше и, как бы ни дулся, неколебимо уверен в моей привязанности.
- Гарольд - крестоносец, он побывал в том же аду, что и я. Для меня это очень важно - важнее, чем ты можешь представить.
...Жажда, заставляющая рыцарей пить кровь собственных коней. Солончаки, где каждая царапина превращается в гниющую язву, потому что соль разъедает кожу. Смрад разлагающихся трупов, зловоние ран и едкого пота, который нечем смыть, потому что каждый глоток воды - на вес золота. Лай шакалов, мешающий спать. Адское пекло в течение дня и пронизывающий ночной холод...
- О да, священное боевое братство, очень трогательно, - закатил глаза Гай. - Просто дома под замком уже сидит один сумасшедший, а ты притаскиваешь другого.
- Никакой он не сумасшедший, просто потерял память.
- Контузия, что ли?
- Нет. Попал в плен, его пытали и накачивали гашишем.
- Ну я же и говорю - сумасшедший! И что ему понадобилось в Ноттингеме? Если он все равно ничего не помнит - какая разница, где жить?
Да он... ревнует, осенило меня. Не к Гарольду - к любому, с кем приходится делить нас с Арчером и семейное тепло, которого, как ему кажется, не хватит на всех. Ну и скряга же ты, братец! По-твоему, количество любви и привязанности в мире так же ограничено, как количество маноров и денежных фьефов*?
- Ты видишь их? - вывел меня из задумчивости Гисборн.
- Кого их? - не понял я.
Гай, казалось, удивился вопросу.
- Людей, которых ты убил, - терпеливо пояснил он. - В крестовом походе и здесь, в Англии.
- Нет. - Я убивал в бою, не причиняя лишних мучений. Смерть от стрелы, сабли, меча или метательного ножа - быстрая и легкая смерть. Я никогда не резал безоружных, не бил в спину - отнимая чужую жизнь, я честно рисковал собственной.
- А я вижу, - проговорил он тихо и безнадежно.
- Как давно? - я был потрясен.
- Все началось после возвращения из Святой Земли. Помнишь, в каком виде ты меня тогда нашел? А я ведь никогда не был пьяницей.
Про себя я подумал, что нужно еще разобраться, где тут причина, а где следствие. Можно и чертей увидеть, не то что покойников, - это смотря что и в каких количествах употреблять.
- И потом, когда мы оба чуть не отправились на тот свет, - продолжал он глухим голосом, - я видел их всех. Всех, начиная с моего предшественника, которого я зарезал в конюшне. Там был и тот стражник, охотившийся на Вэйзи, и старик шахтер, и лекарь, и Роджер Стоук... Лорд Уинчестер... Брат Кейт... парень, который испытывал новую броню... плотники, делавшие сокровищницу... рабочие, которые рыли подземный ход...
Он уронил голову на руки.
- Ты говорил об этом кому-нибудь?
- Нет... Я слышал о том, что творилось на Кипре, под стенами Аккры и в других местах... Я думал... возможно, ты знаешь, что с этим делать.
*Денежный фьеф - право собирать какой-либо налог (вид вознаграждения за службу)
Продолжение следует

[Шерр-из-Леса]

Ну, моё мнение здесь знают!)))

Хм, значит, покойники... Ничего, я уверена, уважаемые авторы сделают так, что, в конце концов, благородный Робин Гуд всех спасёт, и от врагов, и от видений прошлого, и будет у них в Локсли нормальная дружная семья)))

[Яртур]

и будет у них в Локсли нормальная дружная семья)))

Шерр-из-Леса, нормальная - ой, не знаю... Дружная семейка альтернативно одаренных - это как-то больше похоже на наших друзей!

[Яртур]

Я молчал.
- Конечно, ты же воин, а не убийца. Прости, это был глупый вопрос.
Я никогда не убивал безоружных. Но я видел, как это делают другие по приказу моего короля.
Как ни цинично это звучит, перебить две тысячи семьсот человек - прежде всего работа. Грязная, тяжелая, длящаяся не один час. Стоны, вопли, лязг железа и влажный хруст костей не смолкали дотемна, а тошнотворный запах крови, казалось, пропитал весь многотысячный лагерь. От этого смрада дрожали и бились, покрываясь пеной, ко всему привычные боевые кони, и даже ветер с моря - соленый, пахнущий йодом и водорослями - не приносил облегчения.
- Хозяин, я пойду посмотрю.
- Мач, останься. Не выходи из палатки.
- Я должен это видеть!
- Незачем тебе это видеть, - вяло возразил я, но, подумав, махнул рукой. У Мача слишком живое воображение. Если он не увидит казнь собственными глазами, то нафантазирует себе нечто в десять раз более страшное.
Через четверть часа оруженосец, бледный как простыня, вбежал в палатку и заметался по ней, ломая руки и бессвязно причитая: "Чудовищно! Ужас! Кошмар!"
В тот день я напился как рутьер. Виски меня оглушило, но крики людей, которых резали как скот, продолжали звучать где-то глубоко внутри. Я слышу их до сих пор.
Пленных казнили потому, что Саладин не выполнил условия, на которых гарнизон Аккры сдался Ричарду и Филиппу Французскому. Согласно договору, султан должен был заплатить выкуп в двести тысяч червонцев, вернуть утраченное в Хаттинской битве Древо Животворящего Креста и освободить полторы тысячи пленных христиан. Время шло, султан несколько раз присылал в лагерь крестоносцев доверенных лиц, через которых любезно просил об отсрочке, но не вернул свободу ни одному пленнику и не заплатил ни одного безанта.
- Саладин водит мня за нос*, - угрюмо сказал в тот день Ричард. - Он не станет платить. Битые вояки ему не нужны.
- То есть как не станет? Бросит своих вассалов на произвол судьбы? - я знал, что в Аккре в наши руки попал весь цвет сарацинской знати.
- Бросил же он свою армию при Монжизоре*!... А мне они тем более ни к чему, - продолжал Ричард с ожесточением. - Саладин играет со мной. Пусть не обижается, если игра окажется не слишком забавной.
- Ваше величество, нет! - я невольно отшатнулся. - Это безбожно!
Это была дерзость, но Ричард не обратил на неё внимания.
- Саладин расставил мне ловушку, - казалось, король просто размышляет вслух, забыв о моем присутствии. - Если я не проучу его как следует, это покажет, что со мной можно не считаться. Если проучу, меня назовут варваром. Что ж... За султаном числится еще один должок - кровь тамплиеров, казненных после Хаттинской битвы по его приказу*. В их числе были анжуйцы и англичане!
- Государь!...
- Они сражались как львы! Такому противнику нужно кланяться и благодарить за науку, но Саладину неведомо благородство - он мелочен, хитер и жесток. Так пусть умоется кровью единоверцев - по своей вине, а не по моей!
- Государь, то, что простительно язычнику*, - позор для христианина.
- Второе вопиющее нарушение этикета за пять минут, - поднял брови Ричард. - Да что с тобой, Локсли?
- Я не хочу потерять уважение к нашему знамени!
- Еще ничего не решено, - тяжело и как-то устало вздохнул король. - Возможно, совет и не проголосует за экзекуцию.
Совет проголосовал.
Ричард был прав: гибель заложников уронила султана в глазах его подданных. До сих пор Саладин умело разыгрывал милосердие и великодушие; Ричард сорвал с него маску, и все убедились, что полновесные безанты Повелитель правоверных ценит гораздо выше, чем жизни своих воинов. Трон султана зашатался, и к нему тотчас потянулись жадные руки сыновей и племянников. Впредь Саладин не одержал ни одной победы, и наши прознатчики доносили, что спит он, не расставаясь с оружием. Теперь султану припомнили всё: и позорное поражение при Монжизоре, и то, что он узурпатор, похитивший трон Нураддина, и даже то, что родился курдом, а не арабом.
А вскоре король отослал меня домой. Причина была не в моей ране - в конце концов, госпитали иоаннитов в Святой Земле ничуть не хуже английских лечебниц. Просто с некоторых пор я перестал испытывать радость и гордость за наше дело, и Ричард понял меня - он вообще очень умен и проницателен, хотя порой гнев лишает его рассудка.

- Я знаю, как это бывает, - собственный голос вдруг показался мне чужим, каким-то надтреснутым. - И да, я знаю, что с этим делать. Попробуй думать не о своих страданиях, а обо всех этих людях, а обо всех этих людях, которые умерли без покаяния, оставив без поддержки свои семьи, не завершив земные дела!... Ты слишком занят собой, Гай. Так было всегда. Взять хотя бы Мэриан. Тебе больно, что она играла твоими чувствами, в то время как была со мной. А о ней самой ты подумал хоть раз? По-твоему, ей нравилось лгать и бояться, бояться и лгать?
- Ты прав. - Я-то прав, а вот сколько можно сопеть и моргать? И еще вздыхать, как лошадь, которую бросили непоеной и нерасседланной у коновязи?... - Но что же делать? Разве я могу изменить прошлое?
- Ты можешь измениться сам, и прошлое не будет иметь над тобой власти. - Я старался показать, что не обвиняю его, не хочу причинить боль, и видел, что он это понимает. - Я просто хочу, чтобы ты понял: у других людей тоже есть чувства!
* Битва при Монжизоре (1177 г) - последнее сокрушительное поражение, которое нанес Салах-ад-Дину прокаженный король Иерусалима Бодуэн Четвертый.
* Всех рыцарей-храмовников, взятых в плен в битве при Рогах Хаттина (1187), по приказу султана обезглавили.
* Франки почему-то считали мусульман язычниками.
Продолжение следует

[Шерр-из-Леса]

больше похоже на наших друзей!

Смайл из серии "...и в борьбе с зелёным змеем побеждает змей!..."
Коллаж - просто пальчики оближешь! Сначала я не прокрутила до конца и меня особо впечатлили Робин и шериф... но Мач затмил их всех! Он переплюнул даже *ох, покусилась на святое!* Гисборна и Мэриан! БРАВО!!!

[Шерр-из-Леса]

Кхем! Ну, вот, с меня ещё один отзыв... Интересно, когда я его выложу - тут уже будет новая часть?))

Здоровский экскурс в прошлое! *бормочет* не хочу даже думать, сколько авторам пришлось перечитать исторической литературы!... Продолжения!!!
P.S. Эмм, напомните, будьте добры, Гарольд из какой серии?

[Яртур]

Коллаж - просто пальчики оближешь!

Шерр-из-Леса, коллажи делает Гвен, причем этот - был сделан мне в подарок.

Эмм, напомните, будьте добры, Гарольд из какой серии?

Первый сезон, серия называется "Мир? Нет!" (По порядковым номерам я не помню, мне легче запоминать названия)

[Шерр-из-Леса]

О, спасибо! Ну, теперь осталось только дождаться нового кусочка, для полного счастья-то!))
Надеюсь, читатели своими наглыми просьбами не отрывают Вас от дел?

[Яртур]

Костер догорал. Я снова поворошил золу, и остывающие угли прощально полыхнули малиновым.
- Давно хотел спросить тебя, да как-то к слову не приходилось... Помнишь то утро, когда мы встретились в лесу?
- Ну, помню.
- Тогда я был не в себе, а после сообразил: ты же мог утыкать меня стрелами как ежа! Но ты не стрелял и явно не хотел драться. Хотя тогда еще не знал, что мы... Почему?
- Слушай, какое это имеет значение? Столько времени прошло...
- Имеет, раз спрашиваю.
- Видишь ли, к тому времени я уже понял, что не хочу твоей смерти, - иначе не стал бы мешать Изабелле, когда она собралась укоротить тебя на голову.
- Ты сделал это? Не дал ей меня убить?
- Да, но ты мне ничем не обязан: я беспокоился о ней, а не о тебе. Я не мог позволить ей прикончить родного брата. Совершив подобное, человек уже никогда не станет прежним. - Да, моя ненависть к Гисборну тогда уже перегорела, я понимал, что Мэриан не вернуть, даже если изрубить его на куски. Но все это отнюдь не значило, что я был готов его простить. - А вот когда ты умолял Изабеллу пощадить ту девушку - я понял, что ты небезнадежен и стоит дать тебе шанс.
В последнее время Гай часто задавал мне такие вопросы, словно пытаясь увидеть другую сторону минувших событий. "Зачем тебе это?" - хотел было я спросить, но внезапно понял, что знаю ответ. Ему нужно заново найти себя. Я после смерти Мэриан тоже пытался собрать себя воедино, сложить, как мозаику, - из долга, дружбы, воспоминаний детства, доверия людей, ожидавших от меня помощи и защиты. У меня получилось. Получится ли у него?
- И много еще такого, чего я не знаю?
- Как я уже сказал - из этого получится Александрийская библиотека! - я ткнул его кулаком в бок. - А что?
- Ничего, - Гай усмехнулся, - я просто пытаюсь подсчитать свои долги и количество жизней, которые должен прожить, чтобы расплатиться. Одной явно не хватит.
- Это что - юмор? - спросил я подозрительно.
- Юмор, - он снова усмехнулся, теперь уже с каким-то беспомощным, детским выражением. - Что мне еще остается?
- Пожалуй, есть одна вещь, которую тебе следует знать, - поколебавшись, начал я. - Ты обязан жизнью Мэриан. Когда ты сжег её дом, я держал тебя на прицеле, но Мэриан остановила меня. Потом она же выпросила у меня жизнь Алана. Она всегда верила, что человек может измениться к лучшему. - "Это её и сгубило", - добавил я мысленно.
Гай повернул голову. Костер погас, тусклый свет фонаря едва рассеивал темноту, поэтому его лицо оставалось в тени, и только глаза светились и сияли - как тогда, в подземелье, когда я держал его на руках, чувствуя, как стремительно из нас обоих уходит жизнь.
- Как ты думаешь, зачем она это сделала?
- Мое вмешательство выдало бы её, сделало нашу связь очевидной. Но это не единственная причина, - ответил я, тщательно подбирая слова. - Ты что-то значил для неё. Она жалела тебя, верила, что по натуре ты не подлый и не жестокий.
- Засиделись мы тут, - я поднялся и потушил фонарь. - А дома, как ты сказал, двое чокнутых!
- Там Скарлетт и Арчер.
- Уилл вторые сутки не спит, а младшенький наверняка не ночует дома.
- От Гвинет бегает, - ухмыльнулся Гай. - Прямо как ты от Кейт. Когда она тебя всюду подлавливала, а ты - от греха подальше - старался держаться на виду. И на лбу у тебя было написано: "Живым не дамся!"
В его интонации и выражении лица проскользнуло чувство собственности, которое я уже не в первый раз замечал, когда Гисборн смотрел на Арчера или на меня. У него был вид человека, который обрел нечто своё - не присвоенное силой или обманом, а свое по праву. И каждый раз эту забавную гримасу сменяло замкнутое и ожесточенное выражение, яснее слов говорившее, что посягнувшему на это своёфатально не повезет.
- Смотри, как бы Гвинет на тебя глаз не положила. Ты парень видный, а она, по-моему, влюбчивая, - ехидно ответил я. Без фонаря стало совсем темно, но, по-моему, в глазах Гая плеснулся ужас.
Над лесом ярко, как маяк, горела одинокая звезда. Подморозило, и с веток на нас и наших лошадей осыпалась сухая снежная пыль.
На холме, с которого мы с Мачем два года назад смотрели на Локсли, я остановил коня.
- Езжай домой.
- А ты?
- Мне нужно повидать королеву.
- В такой час? - удивился Гисборн.
- После тюрьмы, в которой её держал король Генрих, Нора больше не спит по ночам, - пояснил я. - Только при свете дня, урывками, и чтобы рядом обязательно кто-то был.
- Как я её понимаю, = мрачн усмехнулся Гай. - Это Клеменс тебе рассказала?
- Нет, Ричард... Королева каждую ночь ждала, что муж подошлет к ней убийц, чтобы отомстить за смерть любовницы.
- А это правда? Что Розамунду убили по приказу Элеоноры?
- Понятия не имею. И Ричард тоже не знает. Если тебе интересно - едем со мной, сам у неё и спроси!
- Merci, уж не настолько я любопытен! - поперхнулся братец, поворачивая Забияку. Не прямо в Локсли - в объезд, через Найтон-Холл. Я тоже иногда делаю крюк, чтобы проехать мимо недостроенной усадьбы Скарлеттов. Весной Уилл и Джак переберутся в свое поместье, а в начале лета родится их первенец, и бывшее пепелище станет домом радости. Так и должно быть. Никто не заслуживает счастья больше, чем эта смуглянка, чье сердце всегда рвется в полет, и её возлюбленный, похожий на Персиваля или Галахада. Она прекрасна, а он безупречен. Безупречность - именно это слово приходит мне в голову, когда я смотрю на Скарлетта.
Продолжение следует

[Шерр-из-Леса]

Ура, ура! Новый кусочек! Спасибо, авторы! Но, несмотря на то, что пишите Вы быстро - я так жду продолжения, что хоть совсем спать не лож......

[Шерр-из-Леса]

УРА! Сессия сдана! Я ВТОРОКУРСНИЦА!!! Яртур, Гвенда, - порадуйте продой!)) Очень-очень жду!))

[Яртур]

Шерр-из-Леса, поздравляю!
Сейчас выложу кусок!

[Яртур]

...Нора из тех женщин, что дадут сто очков вперед любому мужчине. Даже Ричард понимает это и не стыдится просить у неё совета и помощи - а он, при всех своих достоинствах, горд и самонадеян сверх всякой меры. А меня это и подавно не унизит. Как-то в дурную минуту я сказал: "Надоело мне поступать достойно!" Надоело мне быть самым сильным и умным - вот зачем мне понадобилась королева.
Элеонора сидела в кресле с высокой спинкой, устало вытянув ноги в мягких домашних туфлях, и грела руки о пустотелый золотой шар с теплой золой внутри. Унизанные перстнями пальцы, гладившие блестящую сферу, выдавали её возраст. Это были пальцы пожилой женщины - оплывшие, с болезненными припухлостями на суставах. Руки, усыпанные неподдающейся никаким притираниям старческой "гречкой", тоже не щадили её тайн. Положив драгоценную безделушку на колени, королева протянула мне руку, и я поцеловал её с почтительной нежностью - как руку матери, которую так давно потерял, что уже не помнил её лица.
На скамеечке у ног госпожи сидела молоденькая фрейлина с раскрытой книгой в руках.
- Оставь нас, дитя, - попросила королева, и девушка, грациозно присев, выскользнула за дверь.
- Не очень-то ты похож на счастливого жениха, - без обиняков заявила Элеонора. - Что-то не так?
Продолжение следует (вот только с собакой погуляю)

[Яртур]

- Все в порядке, ваше величество. Просто устал.
- Сынок, - сердито ласковым тоном проговорила королева, - я достаточно стара для того, чтобы не верить мужской лжи, но я еще не выжила из ума. Я похоронила двоих мужей - того и другого я любила, хотя оба благодаря мне были рогаты, как шервудские олени. Я пережила двоих сыновей, и я все еще люблю жизнь. Ты сделан из того же теста, так что отбрось сомнения. Мало того, что мертвые мертвы, - не хватало еще, чтобы живые в память о них уморили себя тоской!
- Я не испытываю сомнений, - вздохнул я, - по крайней мере, в том, как должен поступить. Просто год назад я думал совсем о другой свадьбе.
- В конечном итоге мы все получаем совсем не то, что хотели, - ответила Элеонора, задумчиво качая головой. - Но, может, это и к лучшему. Должно быть, там лучше знают, в чем состоит наше истинное благо.
Я невольно задумался: что, если бы некое чудо перенесло меня на два года назад - в тот день, когда Гисборн сжег усадьбу в Найтон-Холле? Смог бы я теперь застрелить его, как собирался, чтобы Мэриан осталась жива?... Нет, не смог бы. Не после того, что мы пережили вместе. Даже ради неё.
- Прошлое - старое потускневшее зеркало, которое давно не чистили пемзой, - продолжала королева. - Не смотрись в него, оно солжет. В мои годы, сынок, особенно ясно понимаешь, что душа бессмертна: красота увядает, здоровье подтачивают старческие немощи, а она остается молодой. И в двадцать лет, и в сорок, и в восемьдесят душа все так же жаждет истины, любви и добра - так уж она устроена.
Элеонора смотрела на меня с тем же отрешенно-снисходительным выражением, которое я не раз замечал на лице Матильды. Какой была бы Англия, если бы женщины могли править, как во времена Боудикки*? И каким был бы весь мир?
- Доброй ночи, мой мальчик, - королева устало прикрыла глаза. Медные отсветы камина ложились на её откинутую голову с тяжелым узлом волос, скользили по перламутровым гребням, ласкали сомкнутые веки и глубокие складки у рта, превращая Элеонору в таинственное и древнее существо, подобное языческой богине судьбы.
*Боудикка - воинственная королева иценов. После смерти мужа, короля Прасутага, в 61 г. н.э., подняла и возглавила восстание против римского владычества.
Окончание следует