Не будите во мне зверя - разве мало вам меня? (с)
Название: Кто был преступник, кто добыча? Все дьявольски наоборот...
Автор: Lana Valter
Бета: Shiae Hagall Serpent, olya11
Размер: 2144 слова
Жанр: фандомная аналитика
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: противостояние Робин Гуда и шерифа Ноттингемского с точки зрения средневекового законодательства
Автор: Lana Valter
Бета: Shiae Hagall Serpent, olya11
Размер: 2144 слова
Жанр: фандомная аналитика
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечание/Предупреждения: противостояние Робин Гуда и шерифа Ноттингемского с точки зрения средневекового законодательства
Мы не будем останавливаться на том, «был ли мальчик», и насколько вообще наш главный герой является историческим персонажем. Возьмем за данность наиболее распространенные версии.
Итак, на дворе ХII век от Рождества Христова, где-то в Святой земле его величество Ричард Львиное Сердце сражается за веру, а в Англии, точнее, в одном конкретном графстве, происходит вооруженный конфликт между местным шерифом и лесными разбойниками под предводительством Робина Гуда.
Оставим в стороне этическую сторону вопроса и рассмотрим ситуацию исключительно с точки зрения буквы закона.
Шериф являлся представителем административной власти, по сути — чиновником, в чьи обязанности входило, в первую очередь, следить за королевскими землями, находящимися на вверенной ему территории, а во вторую — поддерживать налоговую и судебную систему в графстве. Вооруженные отряды, состоявшие из безземельных рыцарей и свободных йоменов, по большей части находились в распоряжении местных лендлордов, и не были централизованно подчинены шерифу. Кроме того, на должность шерифа в тот период обычно назначали не дворян, а людей более «низких» сословий, находящихся в полной зависимости от королевской власти.
Казалось бы, шериф в своем праве, его поставили следить за порядком и соблюдением законов, которые разбойники явно нарушают. Но в ведении шерифа однозначно находились только уголовные преступления: убийства, разбой, браконьерство. Большая часть имущественных и других споров должна была решаться манориальным судом, то бишь, судом сеньора. Кроме того, любой свободный человек, неважно, лорд, йомен или вольноотпущенник, имел право обратиться с апелляцией напрямую в королевский суд, а если он дворянин — вообще минуя суд графства под председательством шерифа. Также необходимо учитывать и сословные различия, ведь происхождение и принадлежность к тому или иному классу влияли не только на меру наказания, но даже на определение состава преступления.
Версий происхождения Робина Гуда существует множество, и в зависимости от того, какой из них придерживаться, точка зрения закона на действия нашего героя и сами причины возникновения конфликта между ним и шерифом кардинально отличаются.
Тут следует заметить, что внутри крестьянской среды тоже существовало социальное разделение на йоменов (фригольдеров) и вилланов.
Вилланы, или как их еще называли, сервы, являлись самой бесправной категорией населения, по сути, крепостными, находились в абсолютной зависимости от сеньора и несли неограниченную трудовую повинность в его пользу. Формально они рабами не считались, лорд не мог продать или подарить их другому лорду. Но вилланы были привязаны к своим наделам, покинуть которые не имели права, а размер земельного надела определялся все тем же сеньором. Церкви они уплачивали церковную десятину, а лорду — ренту за землю, налог за вступление в наследование или владение новым участком, за право на помол муки, за право на выпас скота, за право сбора хвороста или упавших деревьев, за право выдать замуж дочь, женить сына, самому вступить в брак за пределами манора и так далее. Кроме того, вилланы были обязаны выплачивать таллаж — единовременный сбор на нужды сеньора, размеры которого определял он же. Они подлежали исключительно манориальному суду, то есть суду своего лорда.
Итак, если предположить, что Робин был выходцем из такой семьи, то чрезмерные поборы как изначальная причина конфликта отпадают. Ведь сервы не обязаны были платить ни пенни в казну графства, и вопрос их налогообложения шерифа не касался. Любые вопросы, связанные с вилланами, решались их лордом — за исключением уголовных преступлений, находящихся в ведении шерифа. Но даже тогда лорд имел право, внеся в казну графства установленный за данное преступление штраф, взять своего крестьянина на поруки и лично определять меру вины и наказания.
То есть единственной законной причиной для объявления Робина вне закона в данном случае может быть нарушение им «Лесной ассизы».
Следующий вариант — йомены: свободные арендаторы, фригольдеры, копигольдеры. Данная категория крестьянства должна была выплачивать в казну фиксированную ренту, обладала личной свободой, правом распоряжения, раздела и завещания личного имущества, включая земельные наделы, правом обращения в королевский суд. Свободные крестьяне обязаны были выплачивать лорду/церкви (в зависимости от того, на чьих землях проживали) ренту за землю, церковную десятину, а в казну графства вносить подушный налог, запашный налог, налог при вступлении в наследование. Наиболее зажиточные фригольдеры находились практически в том же правовом статусе, что и мелкие феодалы.
И вот эта ситуация с точки зрения закона уже трактуется скорее как «чума на оба ваши дома». Потому что определить, кто здесь однозначно прав, а кто нет, невозможно.
С одной стороны, сбор налоговых выплат с этой категории населения, как и судебно-правовые вопросы в отношении их, находились в ведении графства во главе с шерифом.
С другой — фригольдеры обязаны были платить только четко установленный налог, и на все попытки потребовать что-то сверх него вполне законно могли предложить вымогателям отправиться по пешеходному маршруту в Святую землю. Более того, свободный йомен в случае притеснений мог сняться с места, распродать имущество и переселиться в другое графство, да еще и подать жалобу в королевский суд.
И опять же единственный случай, когда шериф оказывался полностью в своем праве — это совершение Робином преступления, трактуемого как уголовное. То есть, как и в случае с сервами, основной причиной разногласий должен был стать не финансовый вопрос, а нарушение лесного закона.
На тот момент одним из основных правовых документов являлась «Лесная ассиза», утвержденная еще Генрихом II и ужесточенная Ричардом в плане наказания за нарушения. По этому документу значительная часть лесов на территории Англии, в том числе и Шервудский лес, являлась королевским заповедником. Последнее означало, что любая охота в его пределах, вырубка и тем паче организация поселений становилась нарушением лесного права, которое определялось исключительно королевскими законами, а не обычным законодательством Англии.
1. Далее, король приказал, чтобы никто не появлялся в лесу с луками, стрелами и собаками, если только у этого человека нет разрешения от короля или за него законным образом не может поручиться кто-нибудь другой.
2. Далее, он воспрещает дарить, продавать, рубить и сводить деревья из королевских лесов; но жители могут забирать из лесу упавшие деревья (т.е. не срубая их), если им необходимо, под присмотром королевского лесничего.
Согласно «Лесной ассизе» уголовно наказуемым деянием была не только охота на территории заповедника, но и сам факт нахождения там с луком и стрелами, а также с собакой. Крестьяне тогда часто удаляли собакам когти на лапах, а то и один-два пальца, чтобы те не могли гонять дичь и таким образом навлечь на хозяев неприятности.
Если крестьянина ловили в лесу с оружием, у него был шанс отделаться штрафом, особенно при поручительстве своего сеньора, ну или, в худшем случае, физическим увечьем. Как правило, в качестве наказания или выкалывали глаз, или обрубали несколько пальцев на руке (чаще всего большой и указательный), дабы виновный больше не мог натягивать лук. В случае же доказанного браконьерства наказание для крестьян было одно — смертная казнь, и применялась она с момента вступления в возраст ответственности (14 лет для мужчин, 12 для женщин).
То есть в случае «низкого» происхождения Робина, вероятнее всего, столкновение с властями и объявление его вне закона случилось именно на почве браконьерства, а отнюдь не поборов и тому подобных притеснений крестьянства.
Однако если рассматривать одну из самых популярных, особенно в кинематографе, версий, где Робин предстает в роли графа Хантингтона, то ситуация меняется с точностью до наоборот. И даже само именование его разбойником в корне неверно, так как с точки зрения законодательства нарушителем оказывается сам шериф.
Во-первых, лендлорд на своих землях обладал всей полнотой власти: сбор налогов с сервов, право карать и миловать, устанавливать законы и порядки в пределах собственного манора. Любые попытки шерифа притеснять крестьян в обход землевладельца являлись нарушением, за которое лорд мог подать на него в суд и даже вызвать на поединок (суд чести). И уж тем паче шериф не мог убить принадлежащего лорду виллана, поскольку это расценивалось как причинение вреда и финансового ущерба, за которые полагалось взимать штраф в пользу того лорда, на чьих землях это происходило.
Во-вторых, если задерживали серва, а тем паче йомена, то по закону обязаны были уведомить их сеньора. И если дело не попадало в число тех, рассмотрением которых занимался исключительно шериф, задержанных передавали для дальнейшего разбирательства лорду. И даже в сомнительных случаях тот был вправе дать поручительство и внести штраф за своего крестьянина.
И если лорд того человека, который арестован, или его управляющий, или его вассалы потребуют выпустить его под поручительство в пределах трех дней после ареста, то должно его выпустить и вернуть ему его имущество, пока не будет оглашен приговор.
Таким образом, в случае с графом Хантингтоном действия шерифа против крестьян уже являются ущемлением прав лорда и могут преследоваться в законодательном порядке.
Что касается «Лесной ассизы», то на знать в полной мере она не распространялась и смертной казни не подразумевала.
Даже бароны, не говоря уже о более знатных лицах, в своих владениях и заповедных землях, находящихся в зоне их ответственности, имели право охотиться на любую дичь, за исключением оленя и кабана. Но и в случае убийства данных животных знатным лордом единственное, что ему грозило — это штраф в казну графства.
Согласно «Вудстокской ассизе» принцам крови и родственникам короля, включая кузенов различной степени родства, была разрешена охота на кабана. Только олени считались исключительно королевской дичью, и стрелять их дозволялось лишь в случае дарованной лично королем привилегии.
Знатные лорды считались управляющими, ответственными за охрану королевских заповедников, и своей волей, при уплате небольшого налога в казну, могли даровать крестьянам право сбора хвороста, выпаса скота и даже мелкой вырубки.
При наличии доказательств или свидетелей совершения преступления шериф мог объявить «аутло» (вне закона) не только серва или йомена, но также рыцаря. Однако последнее было большой редкостью. Потому как объявление вне закона подразумевало лишение всех титулов, чинов и привилегий, конфискацию имущества, отказ в защите жизни. Убийство разбойника никакой ответственности за собой не влекло.
Но заслуживающими доверия показаниями считались лишь показания тех, кто принадлежал к тому же сословию. А для лишения привилегий и рыцарских шпор требовался суд, состоявший не менее чем из двенадцати лордов, равных обвиняемому по положению. То есть шериф, чаще всего человек неблагородного происхождения, практически не имел возможности поставить рыцаря вне закона. Даже в случае нетитулованного лорда; с графом дело обстояло еще сложнее, ведь лишить его дворянских и рыцарских привилегий можно было только по прямому распоряжению короля либо судом пэров.
Более того, если дворянин убивал простолюдина, это не считалось преступлением, особенно если он мог доказать, что тот нанес оскорбление его чести. И даже при отсутствии достаточных обоснований убийство человека с более низким социальным статусом заканчивалось в худшем случае штрафом. Убийство равного по положению для благородного сэра было оправдано, если имел место турнирный или судебный поединок, вызов на бой. Даже если смерть дворянина влекла за собой разбирательство, достаточно было доказать, что у одного благородного сэра были веские причины для убийства другого благородного сэра. И этого хватало, чтобы он остался чист перед законом.
А по рыцарскому кодексу, если поединок объявили по всем правилам, победитель получал коня и доспехи побежденного и мог требовать выкуп за его жизнь.
И это не говоря о том, что граф Хантингтон являлся законным владельцем практически всего Ноттингемшира, и на своих землях, как и другие высокородные сеньоры, пользовался юридическим иммунитетом: на него не распространялась никакая власть, кроме непосредственно королевской. Вопросы и конфликты относительно равных по положению были рассмотрены выше, что же касается крестьян, торговцев, и других категорий населения, то в пределах своих земель он имел право сам устанавливать законы, размеры податей и сборов. Посему даже ограбление проезжающих купцов, если оно происходило под предводительством лорда этих земель, не квалифицировалось как грабеж и разбой.
Тут еще стоит обратить внимание на сам титул графа Хантингтона. Его земли изначально принадлежали высшей шотландской знати, и конфликт за них между королями Англии и Шотландии впоследствии тянулся несколько веков.
На рассматриваемый момент титул графа Хантингтона официально числился за королевским домом Шотландии.
Графы Хантингтон первой креации (от момента основания титула):
Вальтеоф (ум. 1075 г.), граф Нортумбрии c 1072 г.;
Матильда (ум. 1130 г.), дочь предыдущего;
Генрих Шотландский (ум. 1152 г.), граф Нортумбрии c 1139 г., сын предыдущей;
Симон II де Санлис (ум. 1153 г.), граф Нортгемптон, сын Матильды Хантингдонской;
Малькольм IV (ум. 1165 г.), король Шотландии c 1153 г., сын Генриха Шотландского;
Вильгельм I, король Шотландии c 1165 г., брат предыдущего.
И мы видим, что в данном случае граф Хантингтон — не просто знатный сеньор, но лорд королевской крови. Как владелец земель в Англии, Робин является вассалом короля Ричарда. И при этом ему не просто принадлежит все графство — фактически, он оказывается наследником шотландского престола.
Учитывая, что покушение на жизнь крупного лендлорда рассматривалось наравне с покушением на жизнь короля и было точно так же чревато смертной казнью, покушение на того, в чьих жилах течет королевская кровь, тем паче попадает под это уложение.
Без непосредственного приказа короля шериф не вправе даже арестовать Робина, чтобы препроводить его в королевский суд.
В том случае, если шериф благородного происхождения, их противостояние становится частной войной двух знатных лордов, причем формально закон все равно на стороне Хантингтона как того, чьей чести и достоинству был нанесен урон. Ну, а при худшем раскладе, то есть если шериф — человек низкого сословия, налицо оскорбление низкорожденным лорда королевской крови, и Робин имеет законное право его убить. И с точки зрения закона разбойником оказывается именно шериф, ведь любые его действия в отношении графа Хантингтона преступны.
Список литературы:
Глебов А. Г. Англия в раннее средневековье
Жан ле Гофф Другое средневековье
Жан ле Гофф Цивилизация средневекового Запада
Иванов К. А. Многоликое средневековье
Жюст Жан Руа История рыцарства
Гельмут Кенигсберг Средневековая Европа
Марджори Роулинг Европа в Средние века. Быт, религия, культура
Жорж Дюби Европа в Средние века
Валентина Штокмар История Англии в Средние века
Сказкин С.Д. История средних веков в двух томах
Сайт «Тоже город: историческая реконструкция Средневековья» и другие интернет-источники
Итак, на дворе ХII век от Рождества Христова, где-то в Святой земле его величество Ричард Львиное Сердце сражается за веру, а в Англии, точнее, в одном конкретном графстве, происходит вооруженный конфликт между местным шерифом и лесными разбойниками под предводительством Робина Гуда.
Оставим в стороне этическую сторону вопроса и рассмотрим ситуацию исключительно с точки зрения буквы закона.
Шериф являлся представителем административной власти, по сути — чиновником, в чьи обязанности входило, в первую очередь, следить за королевскими землями, находящимися на вверенной ему территории, а во вторую — поддерживать налоговую и судебную систему в графстве. Вооруженные отряды, состоявшие из безземельных рыцарей и свободных йоменов, по большей части находились в распоряжении местных лендлордов, и не были централизованно подчинены шерифу. Кроме того, на должность шерифа в тот период обычно назначали не дворян, а людей более «низких» сословий, находящихся в полной зависимости от королевской власти.
Казалось бы, шериф в своем праве, его поставили следить за порядком и соблюдением законов, которые разбойники явно нарушают. Но в ведении шерифа однозначно находились только уголовные преступления: убийства, разбой, браконьерство. Большая часть имущественных и других споров должна была решаться манориальным судом, то бишь, судом сеньора. Кроме того, любой свободный человек, неважно, лорд, йомен или вольноотпущенник, имел право обратиться с апелляцией напрямую в королевский суд, а если он дворянин — вообще минуя суд графства под председательством шерифа. Также необходимо учитывать и сословные различия, ведь происхождение и принадлежность к тому или иному классу влияли не только на меру наказания, но даже на определение состава преступления.
Версий происхождения Робина Гуда существует множество, и в зависимости от того, какой из них придерживаться, точка зрения закона на действия нашего героя и сами причины возникновения конфликта между ним и шерифом кардинально отличаются.
Тут следует заметить, что внутри крестьянской среды тоже существовало социальное разделение на йоменов (фригольдеров) и вилланов.
Вилланы, или как их еще называли, сервы, являлись самой бесправной категорией населения, по сути, крепостными, находились в абсолютной зависимости от сеньора и несли неограниченную трудовую повинность в его пользу. Формально они рабами не считались, лорд не мог продать или подарить их другому лорду. Но вилланы были привязаны к своим наделам, покинуть которые не имели права, а размер земельного надела определялся все тем же сеньором. Церкви они уплачивали церковную десятину, а лорду — ренту за землю, налог за вступление в наследование или владение новым участком, за право на помол муки, за право на выпас скота, за право сбора хвороста или упавших деревьев, за право выдать замуж дочь, женить сына, самому вступить в брак за пределами манора и так далее. Кроме того, вилланы были обязаны выплачивать таллаж — единовременный сбор на нужды сеньора, размеры которого определял он же. Они подлежали исключительно манориальному суду, то есть суду своего лорда.
Итак, если предположить, что Робин был выходцем из такой семьи, то чрезмерные поборы как изначальная причина конфликта отпадают. Ведь сервы не обязаны были платить ни пенни в казну графства, и вопрос их налогообложения шерифа не касался. Любые вопросы, связанные с вилланами, решались их лордом — за исключением уголовных преступлений, находящихся в ведении шерифа. Но даже тогда лорд имел право, внеся в казну графства установленный за данное преступление штраф, взять своего крестьянина на поруки и лично определять меру вины и наказания.
То есть единственной законной причиной для объявления Робина вне закона в данном случае может быть нарушение им «Лесной ассизы».
Следующий вариант — йомены: свободные арендаторы, фригольдеры, копигольдеры. Данная категория крестьянства должна была выплачивать в казну фиксированную ренту, обладала личной свободой, правом распоряжения, раздела и завещания личного имущества, включая земельные наделы, правом обращения в королевский суд. Свободные крестьяне обязаны были выплачивать лорду/церкви (в зависимости от того, на чьих землях проживали) ренту за землю, церковную десятину, а в казну графства вносить подушный налог, запашный налог, налог при вступлении в наследование. Наиболее зажиточные фригольдеры находились практически в том же правовом статусе, что и мелкие феодалы.
И вот эта ситуация с точки зрения закона уже трактуется скорее как «чума на оба ваши дома». Потому что определить, кто здесь однозначно прав, а кто нет, невозможно.
С одной стороны, сбор налоговых выплат с этой категории населения, как и судебно-правовые вопросы в отношении их, находились в ведении графства во главе с шерифом.
С другой — фригольдеры обязаны были платить только четко установленный налог, и на все попытки потребовать что-то сверх него вполне законно могли предложить вымогателям отправиться по пешеходному маршруту в Святую землю. Более того, свободный йомен в случае притеснений мог сняться с места, распродать имущество и переселиться в другое графство, да еще и подать жалобу в королевский суд.
И опять же единственный случай, когда шериф оказывался полностью в своем праве — это совершение Робином преступления, трактуемого как уголовное. То есть, как и в случае с сервами, основной причиной разногласий должен был стать не финансовый вопрос, а нарушение лесного закона.
На тот момент одним из основных правовых документов являлась «Лесная ассиза», утвержденная еще Генрихом II и ужесточенная Ричардом в плане наказания за нарушения. По этому документу значительная часть лесов на территории Англии, в том числе и Шервудский лес, являлась королевским заповедником. Последнее означало, что любая охота в его пределах, вырубка и тем паче организация поселений становилась нарушением лесного права, которое определялось исключительно королевскими законами, а не обычным законодательством Англии.
1. Далее, король приказал, чтобы никто не появлялся в лесу с луками, стрелами и собаками, если только у этого человека нет разрешения от короля или за него законным образом не может поручиться кто-нибудь другой.
2. Далее, он воспрещает дарить, продавать, рубить и сводить деревья из королевских лесов; но жители могут забирать из лесу упавшие деревья (т.е. не срубая их), если им необходимо, под присмотром королевского лесничего.
Согласно «Лесной ассизе» уголовно наказуемым деянием была не только охота на территории заповедника, но и сам факт нахождения там с луком и стрелами, а также с собакой. Крестьяне тогда часто удаляли собакам когти на лапах, а то и один-два пальца, чтобы те не могли гонять дичь и таким образом навлечь на хозяев неприятности.
Если крестьянина ловили в лесу с оружием, у него был шанс отделаться штрафом, особенно при поручительстве своего сеньора, ну или, в худшем случае, физическим увечьем. Как правило, в качестве наказания или выкалывали глаз, или обрубали несколько пальцев на руке (чаще всего большой и указательный), дабы виновный больше не мог натягивать лук. В случае же доказанного браконьерства наказание для крестьян было одно — смертная казнь, и применялась она с момента вступления в возраст ответственности (14 лет для мужчин, 12 для женщин).
То есть в случае «низкого» происхождения Робина, вероятнее всего, столкновение с властями и объявление его вне закона случилось именно на почве браконьерства, а отнюдь не поборов и тому подобных притеснений крестьянства.
Однако если рассматривать одну из самых популярных, особенно в кинематографе, версий, где Робин предстает в роли графа Хантингтона, то ситуация меняется с точностью до наоборот. И даже само именование его разбойником в корне неверно, так как с точки зрения законодательства нарушителем оказывается сам шериф.
Во-первых, лендлорд на своих землях обладал всей полнотой власти: сбор налогов с сервов, право карать и миловать, устанавливать законы и порядки в пределах собственного манора. Любые попытки шерифа притеснять крестьян в обход землевладельца являлись нарушением, за которое лорд мог подать на него в суд и даже вызвать на поединок (суд чести). И уж тем паче шериф не мог убить принадлежащего лорду виллана, поскольку это расценивалось как причинение вреда и финансового ущерба, за которые полагалось взимать штраф в пользу того лорда, на чьих землях это происходило.
Во-вторых, если задерживали серва, а тем паче йомена, то по закону обязаны были уведомить их сеньора. И если дело не попадало в число тех, рассмотрением которых занимался исключительно шериф, задержанных передавали для дальнейшего разбирательства лорду. И даже в сомнительных случаях тот был вправе дать поручительство и внести штраф за своего крестьянина.
И если лорд того человека, который арестован, или его управляющий, или его вассалы потребуют выпустить его под поручительство в пределах трех дней после ареста, то должно его выпустить и вернуть ему его имущество, пока не будет оглашен приговор.
Таким образом, в случае с графом Хантингтоном действия шерифа против крестьян уже являются ущемлением прав лорда и могут преследоваться в законодательном порядке.
Что касается «Лесной ассизы», то на знать в полной мере она не распространялась и смертной казни не подразумевала.
Даже бароны, не говоря уже о более знатных лицах, в своих владениях и заповедных землях, находящихся в зоне их ответственности, имели право охотиться на любую дичь, за исключением оленя и кабана. Но и в случае убийства данных животных знатным лордом единственное, что ему грозило — это штраф в казну графства.
Согласно «Вудстокской ассизе» принцам крови и родственникам короля, включая кузенов различной степени родства, была разрешена охота на кабана. Только олени считались исключительно королевской дичью, и стрелять их дозволялось лишь в случае дарованной лично королем привилегии.
Знатные лорды считались управляющими, ответственными за охрану королевских заповедников, и своей волей, при уплате небольшого налога в казну, могли даровать крестьянам право сбора хвороста, выпаса скота и даже мелкой вырубки.
При наличии доказательств или свидетелей совершения преступления шериф мог объявить «аутло» (вне закона) не только серва или йомена, но также рыцаря. Однако последнее было большой редкостью. Потому как объявление вне закона подразумевало лишение всех титулов, чинов и привилегий, конфискацию имущества, отказ в защите жизни. Убийство разбойника никакой ответственности за собой не влекло.
Но заслуживающими доверия показаниями считались лишь показания тех, кто принадлежал к тому же сословию. А для лишения привилегий и рыцарских шпор требовался суд, состоявший не менее чем из двенадцати лордов, равных обвиняемому по положению. То есть шериф, чаще всего человек неблагородного происхождения, практически не имел возможности поставить рыцаря вне закона. Даже в случае нетитулованного лорда; с графом дело обстояло еще сложнее, ведь лишить его дворянских и рыцарских привилегий можно было только по прямому распоряжению короля либо судом пэров.
Более того, если дворянин убивал простолюдина, это не считалось преступлением, особенно если он мог доказать, что тот нанес оскорбление его чести. И даже при отсутствии достаточных обоснований убийство человека с более низким социальным статусом заканчивалось в худшем случае штрафом. Убийство равного по положению для благородного сэра было оправдано, если имел место турнирный или судебный поединок, вызов на бой. Даже если смерть дворянина влекла за собой разбирательство, достаточно было доказать, что у одного благородного сэра были веские причины для убийства другого благородного сэра. И этого хватало, чтобы он остался чист перед законом.
А по рыцарскому кодексу, если поединок объявили по всем правилам, победитель получал коня и доспехи побежденного и мог требовать выкуп за его жизнь.
И это не говоря о том, что граф Хантингтон являлся законным владельцем практически всего Ноттингемшира, и на своих землях, как и другие высокородные сеньоры, пользовался юридическим иммунитетом: на него не распространялась никакая власть, кроме непосредственно королевской. Вопросы и конфликты относительно равных по положению были рассмотрены выше, что же касается крестьян, торговцев, и других категорий населения, то в пределах своих земель он имел право сам устанавливать законы, размеры податей и сборов. Посему даже ограбление проезжающих купцов, если оно происходило под предводительством лорда этих земель, не квалифицировалось как грабеж и разбой.
Тут еще стоит обратить внимание на сам титул графа Хантингтона. Его земли изначально принадлежали высшей шотландской знати, и конфликт за них между королями Англии и Шотландии впоследствии тянулся несколько веков.
На рассматриваемый момент титул графа Хантингтона официально числился за королевским домом Шотландии.
Графы Хантингтон первой креации (от момента основания титула):
Вальтеоф (ум. 1075 г.), граф Нортумбрии c 1072 г.;
Матильда (ум. 1130 г.), дочь предыдущего;
Генрих Шотландский (ум. 1152 г.), граф Нортумбрии c 1139 г., сын предыдущей;
Симон II де Санлис (ум. 1153 г.), граф Нортгемптон, сын Матильды Хантингдонской;
Малькольм IV (ум. 1165 г.), король Шотландии c 1153 г., сын Генриха Шотландского;
Вильгельм I, король Шотландии c 1165 г., брат предыдущего.
И мы видим, что в данном случае граф Хантингтон — не просто знатный сеньор, но лорд королевской крови. Как владелец земель в Англии, Робин является вассалом короля Ричарда. И при этом ему не просто принадлежит все графство — фактически, он оказывается наследником шотландского престола.
Учитывая, что покушение на жизнь крупного лендлорда рассматривалось наравне с покушением на жизнь короля и было точно так же чревато смертной казнью, покушение на того, в чьих жилах течет королевская кровь, тем паче попадает под это уложение.
Без непосредственного приказа короля шериф не вправе даже арестовать Робина, чтобы препроводить его в королевский суд.
В том случае, если шериф благородного происхождения, их противостояние становится частной войной двух знатных лордов, причем формально закон все равно на стороне Хантингтона как того, чьей чести и достоинству был нанесен урон. Ну, а при худшем раскладе, то есть если шериф — человек низкого сословия, налицо оскорбление низкорожденным лорда королевской крови, и Робин имеет законное право его убить. И с точки зрения закона разбойником оказывается именно шериф, ведь любые его действия в отношении графа Хантингтона преступны.
Список литературы:
Глебов А. Г. Англия в раннее средневековье
Жан ле Гофф Другое средневековье
Жан ле Гофф Цивилизация средневекового Запада
Иванов К. А. Многоликое средневековье
Жюст Жан Руа История рыцарства
Гельмут Кенигсберг Средневековая Европа
Марджори Роулинг Европа в Средние века. Быт, религия, культура
Жорж Дюби Европа в Средние века
Валентина Штокмар История Англии в Средние века
Сказкин С.Д. История средних веков в двух томах
Сайт «Тоже город: историческая реконструкция Средневековья» и другие интернет-источники
@темы: Робин Гуд, Исторический клуб, Найди обоснуя
-
-
21.11.2013 в 22:00А вот при рассмотрении титула выходит неувязка. Вальтеоф и его дочь Матильда имели англосаксонское происхождение и были подданными Вильгельма Завоевателя и его наследников, т.е. английских королей. Но Матильда дважды выходила замуж! И вот как раз вторым ее мужем стал шотландский принц Давид. А вследствие того, что монарху Англии было выгодно иметь в вассалах королей Шотландских, дети Матильды от первого брака были фактически лишены наследства. Но этак примерно до года 1190 старшая ветвь не переставала претендовать на титул. Источник генеалогии
Как хорошо сказано в Википедии: "Представители шотландской линии носили титул графа Хантингдона, тогда как потомки Симона де Санлиса именовались графами Нортгемптон, хотя земельные владения, относящиеся к этим титулам были одни и те же. Фактическое обладание землями и ношение титула зависело от политической конъюнктуры в Англии: когда английские монархи были заинтересованы в мирных отношениях с Шотландией, они признавали претензии шотландцев, когда планировалась война — владения конфисковывались и передавались Санлисам."
Но это все наследственность и политика. А если вернуться к юриспруденции?
Вчера нормандский рыцарь был нужен королю и шериф признавал его власть и право. А сегодня ситуация изменилась, король признал иного наследника, а к шерифу прискакал, скажем, рыцарь Гай Гисборн, доверенное лицо шотландской короны, с законными бумагами от двух королей (в одной король Англии признает титул за королем Шотландии, в другой король Шотландии назначает Гизборна своим доверенным лицом в "новых" владениях). Как ситуация развивалась бы тогда? Причем если первый рыцарь не хочет уступать второму?
И да, «Лесная ассиза» была принята в 1184 году, в год смерти последнего значимого мужского потомка рода Санлис. В дальнейшем этот род считался пресёкшимся.
-
-
21.11.2013 в 23:05-
-
04.12.2013 в 19:33