Возможно, некоторые читатели моего фика про "ноттингемского потрошителя" задавались вопросом о том, что такого сказал отец Кутберт Гисборну перед заседанием совета знати (см. последнюю главу), или о том, что все же произошло с сэром Гаем в Тулузе (намеки все того же Кутберта в главе 8). У меня был ответ, который по первоначальному замыслу должен был быть дан в эпилоге. Такой эпилог был написан, но он оказался слишком серьезным. Не хотелось расстраивать читателей, и по совету некоторых из них я не стала его включать в фик. Но написанная сцена меня все же не отпускает.
И вот я все же решила выложить ее здесьПерсонажи: Гай Гисборн, Мег, Сет, ОМП и ОЖП
Жанры: джен, гет, драма
AU, пост-канон
Быть леди Гисборн совсем не так легко, как многим кажетсяНеслышно тянутся самые глухие часы ночи. Замок спит: спят прислуга, стражники, Молли и Бесс, спит Дебора, даже Алан - и тот, верно, вернулся из "Паломничества" и теперь свернулся калачиком, похрапывая в облюбованном им небольшом закутке за большой поварней. Честные люди все спят. Ну а он – усмешка кривит тонкие губы Гая – таким, как он, остается только лежать, уставившись взглядом в темноту, в который раз пытаясь понять: что, что он мог сделать иначе?
Прикосновение руки – Мег. Счастье и боль одновременно. Преступно мучить любимого человека, но что делать, если у него никогда не получается по-другому?
– Не спишь?
– Прости. Не спится. Я тебя разбудил?
– Нет. Просто…
Она вздыхает:
– Гай… сколько можно так изводить себя!
читать дальшеМолча, он притягивает ее к себе, зарывается лицом в волосы, целует висок: прости, прости, прости… Она прижимается к его плечу и они долго лежат, крепко обнявшись. Потом, видимо чувствуя, как его мысли снова возвращаются все к тому же предмету, Мег мягко выскальзывает из-под его руки, приподнимается на локте – ее лица не разглядеть, но он знает, что она ждет ответа. Глубоко вздохнув, он наконец решается. От нее он никогда не мог ничего скрыть.
– Я дважды отказался от сына.
– Как? Что ты сделал? – В ее хрипловатом от сна голосе ни недоверия, ни отрицания – только желание понять. Тот же голос он слышал когда-то давно, в бреду, на краю смерти.
– Кутберт хотел, чтобы я дал ему бежать. Я отказался. Он сказал, что Сет жив. Кутберт был готов назвать мне, где его держат, – за свою свободу и безопасность, конечно.
Вот так. И если его сын и вправду все еще где-то живет в этом мире, то один Бог знает, что ему уже пришлось испытать и какое будущее грозит мальчишке.
– Но это же бред! – Обдумав услышанное, сердито, почти с вызовом отвечает Мег, и ему мучительно хочется сразу, без оглядки поверить ей. – Вы же искали Сета после осады. Граф Хантингтон искал, и ты тоже. Вам же сказали: он умер, Гай!
Гисборн болезненно морщится. Стыдно и страшно, но ему хотелось бы похоронить наконец всех своих мертвецов.
Но он не видел, как его хоронили. Как хоронили Анни. После осады Гай не очень задумывался об этом – он уже осознал, что в прошлом ничего не исправить, и весть о смерти своего ребенка воспринял с горечью, но как должное. Такие, как он, не могут иметь семью и детей.
Теперь, оглядываясь назад, он понимает, что даже после всего пережитого он все равно больше был занят собой, своей виной, своими преступлениями… Не задумывался о том, что довелось претерпеть мальчишке и его матери. Легко поверил, что их больше нет…
Годы спустя, в Тулузе, он решился рассказать обо всем – о леди Мэриан, об Анни, о том, как оставил Сета в лесу, – горячо любимой им девушке. Констанс не смогла этого принять и порвала с ним: она всегда верила, что здешним миром правит дьявол. Его рассказ, видимо, окончательно убедил ее: она ушла к альбигойцам, искать совершенства в иной жизни. Он проводил ее до самой обители, до последнего надеясь, что она хотя бы обернется на пороге.
Открывая глаза, он видит печальное лицо Мег. Осторожно, она проводит пальцем по его лбу, скуле, слегка приподнимает подбородок. Убежденно, глядя прямо в глаза, она терпеливо внушает:
–Ты же понимаешь, Кутберт никогда не открыл бы всей правды! Ты совершенно правильно поступил – с этим мерзавцем не может быть никаких сделок! Он бы потом всю жизнь держал тебя на коротком поводке!
Гай криво усмехается: уж он-то знает, к чему приводят попытки договориться с дьяволом. Но от этого не легче. И если Сет жив…
– Ты пытался искать? Ты знаешь, где они жили?
Конечно, он пытался. Все эти последние дни, разрываясь между Ноттингемом и Неттлстоуном с его погорельцами. Украдкой от Алана и Мег, он даже смотался в этот проклятый манор лорда Глассона, где на него смотрели волком и хозяева, и челядь, не понимая, чего он добивается от них… Ничего. Как будто Анни никогда и не было на свете.
– Гай! Ну давай, я съезжу сама! Женщине быстрее расскажут. Так не бывает, чтоб никто ничего не помнил…
Волна чудовищного стыда снова накрывает его. Он целует ее руки, плечи, шею. Облако безумной нежности окутывает их и в этом тумане на какой-то миг грызущий его страх отступает…
Ночь подходит к концу и Гай ненадолго забывается, но его сон беспокоен: ему явно видится что-то дурное. В серых стылых сумерках Мег долго лежит с открытыми глазами, потом поднимается, идет к окну, всматривается в пелену дождя. Снова садится на кровать, бессильно роняя голову на руки.
Рассвело. Пора приниматься за дела. На кухне Дебора уже разводит огонь, привычно гремит посудой.
– Что не спится, молодые? Смурные вы что-то… Или болит может что? Сэр Гай?
Он молчит, Мег невесело отшучивается.
Вдруг, внезапно ее осеняет:
– Дебора, ты ведь кажется служила когда-то у Глассонов?
– Ну, было дело.
– И когда здесь осада была?
– Ну!
– И Анни знала?
– Какую Анни? Ту, что здесь при старом шерифе служила? Знала, конечно. – Кухарка по-видимому начинает понимать, куда клонит Мег. Обтерев руки о засаленный передник, она садится на лавку у стола, в упор смотрит на Гисборна, потом переводит взгляд на сидящую рядом с ним его леди. – И мальчонку ее знала. Вылитый отец был. Ну, чего спросить-то хотите?
– Что с ними произошло? Этот подонок Кутберт уверял, что сын Гая жив. – Голос Мег слегка пресекается, и Гай просто физически чувствует, как их вдвоем затягивает в самое жерло преисподней, но его жена упрямо задирает подбородок и продолжает:
– Может такое быть или нет? Дебора, не молчи!
– Брешет. – Просто и спокойно отвечает та. – Брешет как пес этот ваш Кутберт. Моровое поветрие у нас было, полдеревни на тот свет ушло. Парнишка махонький еще совсем был, быстро сгорел, Нэн дольше мучилась. Никто их хоронить не хотел – все заразы боялись. Потом лорд Глассон велел все трупы сжечь, вместе с домами… Народ разбрелся с тех мест кто куда. Ничего от них не осталось…
КОНЕЦ